Большой секрет

За окном был промозглый осенний вечер. Сумерки укутали город уже в половине пятого, как это обычно бывает в дождливые ноябрьские дни, ветер заунывно гудел в линиях электропередач, а суетливые прохожие еще больше ускоряли шаг, предвкушая сытный ужин и тепло родных квартир.

Ларка сидела на широком подоконнике, подогнув под себя ноги, слушала музыку и наблюдала за тем, как один за другим загораются фонари на улице, отбирая у тьмы все больше пространства. Секунды убегали в бесконечность, превращаясь в минуты, а затем в десятки минут. Девочка сняла наушники, и, едва услышав крики и грохот в соседней комнате, вновь одела и прибавила громкость в плеере. Она всегда пряталась в своей комнате, когда родители ругались, и заглушала скандалы музыкой, как и сейчас. Ларка продолжала наблюдать за засыпающим городом, до тех пор, пока не увидела темную фигуру, выходящую из подъезда, и выключила плеер только после того как фигура села в машину и скрылась в ночной мгле.

В квартире царила тишина. Девочка подошла к двери и осторожно повернула ручку. Скрежет открываемого замка заставил ее вздрогнуть, несмотря на то, что она ожидала услышать его. Осталось лишь толкнуть дверь, чтобы она отворилась, но страх сковал Ларку, пробежал по спине противным холодком, заставив кожу покрыться мурашками. Каждый раз после родительских скандалов, она стояла вот так, не в силах открыть дверь, с ужасом вспоминая картину двухлетней давности. Тогда ей было пятнадцать. Она проснулась глухой ночью от криков отца, доносящихся из коридора. Мать, рыдая, о чем-то умоляла его. Минутой позже голоса переместились на кухню, но даже за двумя закрытыми дверьми до слуха девочки доносился звон разбивающегося вдребезги стекла и громкая ругань. Чтобы не слышать всего этого, она с головой закуталась в одеяло, но это лишь отчасти заглушило страшные звуки. Через полчаса все стихло, и квартиру окутала тишина. Ларка выбралась из-под одеяла. Пол обжег босые ноги холодом, несмотря на то, что была середина лета. Девочка открыла дверь и замерла – у входа на кухню лежала окровавленная мать.

Ужас парализовал Ларису, и она стояла, не шевелясь, на протяжении нескольких минут. Подойти к матери девочка боялась. На смену ужасу пришла паника. Ларка бросилась к входной двери, но она была заперта. Ключей, которые обычно лежали на полке на месте не оказалось. Тогда она открыла окно и, зажмурившись, прыгнула вниз, на козырек подъезда. Только почувствовав под ногами каждую неровность бетона, девочка поняла, что забыла обуться. Обратного пути не было: от крыши подъезда до окна ее комнаты – почти два метра. Кое-как спустившись вниз, она побежала по темной дороге к дому своего дяди.

Как добежала, как звонила в дверь, и как кричала, что папа убил маму – не помнит. Этот фрагмент той страшной ночи навсегда стерся из ее памяти. Помнит лишь, как кто-то сунул ее голову под струю холодной воды, чтобы остановить истерику, а потом дал таблетку успокоительного, от которого она почти сразу уснула. Потом были долгие недели, проведенные в больнице – у матери оказалась открытая черепно-мозговая травма, а навещать ее, кроме брата и дочери было некому. После этого случая Лариса стала до ужаса бояться крови и тишины, которая воцарялась в квартире после скандалов. Вот и сейчас она долго собиралась с духом, прежде чем приоткрыть дверь и шагнуть в темноту коридора.
На кухне горел свет, и время от времени слышались всхлипывания. Мать сидела на опрокинутой табуретке и тихонько плакала. Ларка не стала ее тревожить, и на цыпочках вернулась в свою комнату.

Утром она застала мать на кухне за приготовлением завтрака. Отца дома не было.
? Как себя чувствуешь? – спросила Лариса, стараясь не смотреть на фиолетовые кровоподтеки на лице матери.
? Неплохо.
? Когда же ты решишься на развод? Ты понимаешь, что когда-нибудь он убьет тебя?!
? Если я подам на развод, он убьет меня раньше, ? горько усмехнулась мать.
? Он просто запугал нас! Есть же прокуратура, суд! Почему ты не пойдешь туда?
? Вымой руки и садись за стол. И не заводи, пожалуйста, больше эту тему. Я прожила больше тебя, и сама разберусь в своей жизни, ? мать была непреклонна.
Ларка молча вышла из комнаты, быстро оделась, взяла с полки ключи и тихо открыла входную дверь. Затем прислушалась – мать гремела тарелками в раковине. Девочка тихо прикрыла дверь и легко сбежала вниз по ступенькам. На улице было прохладно, и она, поежившись, засунула руки в карманы. Мимо спешили прохожие, на детской площадке визжали и смеялись дети, закутанные в разноцветные пуховики, что придавало им сходство с витринными пупсами, а Лариса медленно брела среди людского «муравейника» и чувствовала себя безумно одинокой в этой пёстрой толпе. Она шла на городское кладбище, которое находилось неподалеку, в соседнем районе. Там были похоронены ее бабушка и дедушка, и именно к ним Лариса убегала в те дни, когда обстановка в доме особенно накалялась. «Только бы никого знакомого не встретить», ? думала девочка, одевая капюшон и поглубже пряча голову в воротник куртки.

Ей повезло, до самого кладбища никто знакомый на пути не попался, но ощущение, что ее вот-вот кто-нибудь увидит и узнает, покинуло ее лишь после того как со всех сторон на сотни метров ее окружили старые памятники и покосившиеся кресты. Девочка шла по узенькой тропке среди могил, пока не показалась знакомая оградка. Грустные глаза с любовью смотрели на нее с потемневших фотографий на низеньких памятниках. Лариса протерла с них пыль, и присела на краешек бетонной плиты.

? Я пришла, ? почти прошептала она. – Простите, что без цветов, – ее взгляд упал на сморщившиеся от холода гвоздички, которые она приносила в прошлый раз. – Вчера он опять пришел домой пьяный. И опять избил маму. Я просила ее подать на развод, но она боится и даже слушать меня не хочет… Я боюсь, что он убьет ее. И ничем не могу помочь. Все вокруг завидуют мне. Еще бы – папа занимает руководящий пост в милиции, много зарабатывает, ездит на иномарке… а что за этим всем стоит? Никто ведь не знает, какой он на самом деле, а те, кто знает – боятся рот открыть. Ведь у него связи… Знаете, я недавно была на дне рождении у одноклассницы… Она живет в обычной коммуналке, родители не богаты, но как они общаются… мне показалось, что я попала в сказку – никто ни на кого не повышает голос, живут в любви и уважении… Вы не представляете как не хотелось мне возвращаться из той коммуналки в нашу квартиру… Я ненавижу отца, я не понимаю, почему такие как он ломают жизнь нормальным людям? Ведь мама еще молода и красива, еще могла бы устроить свою жизнь, но она боится уйти… а самое страшное… мне кажется, она любит его… Несмотря на его пьяные выходки и издевательства. – Лариса замолчала и тяжело вздохнула, посидела еще немного, вытерла слезинку со щеки и медленно побрела прочь.
Увидев у подъезда машину отца, Лариса замедлила ход и прислушалась – из открытого окна вновь доносилась ругань. Девочка медленно поднялась на второй этаж и попыталась открыть дверь – изнутри торчал ключ. Рука нерешительно замерла перед кнопкой звонка, в груди сжалось сердце – крики в комнате неожиданно смолкли. Немного постояв, прислушиваясь, девочка позвонила в дверь, нарушив ненавистную тишину.

– Где ты шлялась? – встретил ее отец.
– По делам, – отрезала девочка.
– Какие у тебя могут быть дела в семнадцать лет? С бандюками по углам целоваться?
Лариса молча разулась и направилась в свою комнату, но отец схватил ее за руку:
– Куда пошла, мы не договорили!
Лариса попыталась вырваться, но отец по-милицейски заломал ей руки. Было очень больно, казалось, кости вот-вот сломаются. Девочка что было силы наступила ногой на босые пальцы отца. Хватка ослабла, он пошатнулся и закричал.
Секундного замешательства хватило, чтобы Лариса вывернулась из его рук и заперлась в своей комнате. Отец стал ломиться в дверь и сыпать проклятиями, но девочка не слышала этого – она была в другом мире, в мире сладкозвучия, где царит гармония и покой. Девочка так и уснула – слушая музыку. Этой же ночью она увидела бабушку: тихо отворилась дверь и бабушка молча прошла через комнату. Одетая в малиновое платье, в то, в которое одели ее на похоронах, с аккуратной гулькой, которую носила при жизни, она подошла к окну, постояла, будто раздумывая над чем-то, потом склонилась над Ларкой и стерла холодными пальцами размазанную слезами тушь.

– Забери меня, ба, – жалобно попросила Ларка.
– Рано тебе. Я за ним пришла.
Утром Лариса проснулась в странно приподнятом настроении, ей казалось, что ее жизнь среди скандалов и драк – всего лишь страшный сон и сейчас она увидит мирно завтракающих родителей. Но зайдя на кухню, Ларка увидела мать. Она курила. Первую в своей жизни сигарету. На опухшее от слез и побоев лицо страшно было смотреть. Ларка так и замерла у дверей.

– Разбился папка, – бросив на дочь короткий взгляд, сказала мать и закашлялась, заполняя кухню едким дымом. Ларка отняла у нее сигарету и выбросила в окно.